Мой взгляд неприподъёмен и тревожен.
По стёртой пятке, контуру мыска
Угадываю, нехотя, прохожих,
И с каждым шагом в вогнутость виска
Всё глубже входит: «Господи! За что же?»
Бессмысленность, как брешь, забить — да нечем!
Двенадцать, восемь лет, всего лишь пять…
Господь! Ну объясни, по-человечьи:
Чем можно эти смерти оправдать?
И отчего из людоедских лапищ
Безвинных и беспомощных не спас?
Мне кажется, ни на одном из капищ
Не приносилось столько жертв за раз.
Не приведи, Господь, изведать участь